Новой рубрике - быть!
Jun. 13th, 2015 01:27 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
russfritzВот, правда: чего я всё Россию критикую отдельными отраслями? То Почту её хилую задену, то всякую хрень про Киселёва запощу...
Надо комплексно: целиком и сразу, и не только Россию, а вообще традиционный уклад, восточность мозга, скудость желаний, ограниченность стремлений.
Я сам, к слову, деревенский. Поселковый, если-уж правду говорить. Моя малая Родина лежала за три шага ссыльных из тайги до города.
В тридцатых годах прошлого века немцев Поволжья сорвали с их вековых насиженных мест и разбросали по трём направлениям - Сибирь, Казахстан, Коми Республика. Разбрасывали с умом: этого брата - на юг, того - на восток, третьего - на север. Моему прадеду выпал север.
Леса юга Коми - это нам, ещё часть семьи услали выше, там и картошка-то плохо росла.
Но у нас росла. К тем первоначальным лесам я так и не добрался, на прародине не побывал, зато бывал частенько во втором блиндаже - там, где родился и вырос мой отец. Сенокос, бескрайние огороды картофеля, свиньи, коровы, куры, грибы и ягоды. Сам я родился уже в одном шаге от города: лесозаготовительный посёлок через реку от деда и бабки. И, тем не менее, успел и сруб ложить и косой траву косить, на коне вброд, разбираюсь и не заблужусь в лесу.
Мой прадед не искал ничего нового для своего сына: он был крепким хозяйственником. Яма лошадей (предоставлял услуги тогдашней Почте России), куча коров, 2 верблюда (sic!), о размерах отары никто и не задумывался - счёт овцам не вёлся. Зерно исчислялось сотнями пудов и засыпалось по осени в ямы, консервировалось на случай голодных годов - такие голодные годы случались регулярно даже и на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Школа для ровесников моего деда оканчивалась так: их отцы говорили им, что хорош уже писать в тетрадках, в загонах коровы недоены, в полях пшеница не убрана. Три класса - предел.
На том и погорели: пришли коммунисты и отобрали всё, что было. Зерно, скот... А из головы украсть было нечего: там не было знаний - лишь деревенские традиции. Дед знал место у какого-то колодца, где его отец зарыл горшок с золотыми. Так и пронёс через всю жизнь ненужное знание: сложно представить себе человека в СССР, едущего за кладом за тыщи километров. Бриллиантовая рука =)
Ещё татаров ссылали, ага. Их не знаю, за что. Интернационал, советский лагерь, колючка по периметру. Не, ну кто-то в космос полетел, да. Наверное, стоило немцев и татар переселять ради этого. Кто-ж против? Обставили-же американцев, энивей. Теперь можно праздновать. Хотя в этом году Пасха затмила годовщину полёта Гагарина, но уж времена не выбирают. Кстати, про бессмысленность гонки по завоеванию космоса надо отдельный пост писать, поэтому - опустим.
Вернёмся к нашим коммунистам.
Дед тоже не особо думал о том, что будет. Его поставили на грань выживания, он заботился лишь о сегодня и о завтра. Послезавтра его не интересовало: не существовало послезавтра. Дети мёрли аки мухи, что выжило - то надо посылать на сенокос: а как по-другому? Всегда так жили. Но советская власть решила задолго до проблем деда, что детей надо учить. И вот батя получил среднее, а потом и специальное. Через каких-то несчастных 50-ти лет Революции он стал обладателем корочки.
Я всё время думаю, как-бы это без большевиков всё было, после буржуазной революции, после отречения царя. И, прихожу к выводу, что это всё было-бы если и не быстрее, то, хотя-бы, без убийств. Очень споро нам хотели привить странные будущности: утопический социализм, уравниловка...
Батя попал на флот. Дослужился до младшего офицерского. Его вообще не хотели в кругосветку пускать: немца - в загран? Где-то ему повезло с триггером-преверяющим. Он увидел Африку, Германию, Кубу. Он учился заочно потом. Инженер, начальник участка, директор Леспромхоза. Ему тогда-бы уже не возвращаться в деревню, но он был одним из самых младших сыновей. Всё-ещё в одном шаге от города физически, ментально он давно находился там. Как-бы то ни было, в деревне он встретил мою мать: её по распределению (вот-же ещё один фокус социализма) послали в посёлок воспитателем работать.
Батя очень хотел, чтоб мы с братом получили в/о, это вообще признак большинства шестидисятников: дети должны получить высшее образование.
Я был несколько прохладных настроений насчёт высшего: ну куда мне со своим сельским багажом против города? Максимум - техникум. Туда и целился, учился на "отстань", хотя ни по одному предмету провалов не было. Везде - не меньше четвёрки. И даже пятёрки. Которым я никогда не верил, и, поездив на городские олимпиады, убедился в своём неверии: городские ложили меня на лопатки одной левой.
Олимпиады случаются уже на последней ступени, исправлять что-либо поздно, да и нечем: интернета тогда небыло, учитель - верх знания. Я потом вернулся в ту школу работать и даже шесть лет отпахал: ничего не изменилось за десять лет.
Хорошо, что хоть в армию не попал. Сельская школа была бронью от армии. В те годы можно было легко загреметь в Чечню (оба моих приятеля с первого курса попали в ту самую Чечню, одного постреляли, второй загнулся от поноса в составе, идущем в Грозный, тем и спасся).
Армия вообще уравнивает. Блин, про армию и космос не сегодня =)
Сегодня я понимаю, почему свои пять лет учёбы в универе я за лучшие годы своей жизни считаю: это было некое детство, время открытий, постижение свободы, дополнение той серой деревенской повседневности... Я могу рассказать о том, что привозили мне одноклассники-ученики профтехучилищ, уехавших в город на два года раньше: они поили нас портвейном, и это была свобода в своём примитивном проявлении.
Именно тогда я впервые попробовал алкоголь вне дома. Я навсегда запомнил эти пляшущие заборы, вдоль которых мы из летней кухни шли к клубу на дискотеку. Тоже свобода. Но среди своих, деревенских. И потом, через два года ожидания - универ. Совершенно самостные люди, разные, нетрадиционные, если рассказывать о них сейчас - потеряется нить.
А потом я испугался города, испугался самостоятельности, не захотел в армию, и решил вернуться в деревню. Хотя истинной причиной была надежда на лазейку, она подпортила, конечно. Там в деревне учил детей, и даже немножко поднялся, ибо город, впитавшись, выдавливал меня наверх. Но лазейка была, и не воспользоваться ею был грех. И мы рванули. Это было не шагом назад, это было таким приседанием перед прыжком, перепрыгиванием через ступеньку.
И вот теперь отсюда я имею право критиковать оставшихся на пару ступенек ниже. Держитесь.
Надо комплексно: целиком и сразу, и не только Россию, а вообще традиционный уклад, восточность мозга, скудость желаний, ограниченность стремлений.
Я сам, к слову, деревенский. Поселковый, если-уж правду говорить. Моя малая Родина лежала за три шага ссыльных из тайги до города.
В тридцатых годах прошлого века немцев Поволжья сорвали с их вековых насиженных мест и разбросали по трём направлениям - Сибирь, Казахстан, Коми Республика. Разбрасывали с умом: этого брата - на юг, того - на восток, третьего - на север. Моему прадеду выпал север.
Леса юга Коми - это нам, ещё часть семьи услали выше, там и картошка-то плохо росла.
Но у нас росла. К тем первоначальным лесам я так и не добрался, на прародине не побывал, зато бывал частенько во втором блиндаже - там, где родился и вырос мой отец. Сенокос, бескрайние огороды картофеля, свиньи, коровы, куры, грибы и ягоды. Сам я родился уже в одном шаге от города: лесозаготовительный посёлок через реку от деда и бабки. И, тем не менее, успел и сруб ложить и косой траву косить, на коне вброд, разбираюсь и не заблужусь в лесу.
Мой прадед не искал ничего нового для своего сына: он был крепким хозяйственником. Яма лошадей (предоставлял услуги тогдашней Почте России), куча коров, 2 верблюда (sic!), о размерах отары никто и не задумывался - счёт овцам не вёлся. Зерно исчислялось сотнями пудов и засыпалось по осени в ямы, консервировалось на случай голодных годов - такие голодные годы случались регулярно даже и на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Школа для ровесников моего деда оканчивалась так: их отцы говорили им, что хорош уже писать в тетрадках, в загонах коровы недоены, в полях пшеница не убрана. Три класса - предел.
На том и погорели: пришли коммунисты и отобрали всё, что было. Зерно, скот... А из головы украсть было нечего: там не было знаний - лишь деревенские традиции. Дед знал место у какого-то колодца, где его отец зарыл горшок с золотыми. Так и пронёс через всю жизнь ненужное знание: сложно представить себе человека в СССР, едущего за кладом за тыщи километров. Бриллиантовая рука =)
Ещё татаров ссылали, ага. Их не знаю, за что. Интернационал, советский лагерь, колючка по периметру. Не, ну кто-то в космос полетел, да. Наверное, стоило немцев и татар переселять ради этого. Кто-ж против? Обставили-же американцев, энивей. Теперь можно праздновать. Хотя в этом году Пасха затмила годовщину полёта Гагарина, но уж времена не выбирают. Кстати, про бессмысленность гонки по завоеванию космоса надо отдельный пост писать, поэтому - опустим.
Вернёмся к нашим коммунистам.
Дед тоже не особо думал о том, что будет. Его поставили на грань выживания, он заботился лишь о сегодня и о завтра. Послезавтра его не интересовало: не существовало послезавтра. Дети мёрли аки мухи, что выжило - то надо посылать на сенокос: а как по-другому? Всегда так жили. Но советская власть решила задолго до проблем деда, что детей надо учить. И вот батя получил среднее, а потом и специальное. Через каких-то несчастных 50-ти лет Революции он стал обладателем корочки.
Я всё время думаю, как-бы это без большевиков всё было, после буржуазной революции, после отречения царя. И, прихожу к выводу, что это всё было-бы если и не быстрее, то, хотя-бы, без убийств. Очень споро нам хотели привить странные будущности: утопический социализм, уравниловка...
Батя попал на флот. Дослужился до младшего офицерского. Его вообще не хотели в кругосветку пускать: немца - в загран? Где-то ему повезло с триггером-преверяющим. Он увидел Африку, Германию, Кубу. Он учился заочно потом. Инженер, начальник участка, директор Леспромхоза. Ему тогда-бы уже не возвращаться в деревню, но он был одним из самых младших сыновей. Всё-ещё в одном шаге от города физически, ментально он давно находился там. Как-бы то ни было, в деревне он встретил мою мать: её по распределению (вот-же ещё один фокус социализма) послали в посёлок воспитателем работать.
Батя очень хотел, чтоб мы с братом получили в/о, это вообще признак большинства шестидисятников: дети должны получить высшее образование.
Я был несколько прохладных настроений насчёт высшего: ну куда мне со своим сельским багажом против города? Максимум - техникум. Туда и целился, учился на "отстань", хотя ни по одному предмету провалов не было. Везде - не меньше четвёрки. И даже пятёрки. Которым я никогда не верил, и, поездив на городские олимпиады, убедился в своём неверии: городские ложили меня на лопатки одной левой.
Олимпиады случаются уже на последней ступени, исправлять что-либо поздно, да и нечем: интернета тогда небыло, учитель - верх знания. Я потом вернулся в ту школу работать и даже шесть лет отпахал: ничего не изменилось за десять лет.
Хорошо, что хоть в армию не попал. Сельская школа была бронью от армии. В те годы можно было легко загреметь в Чечню (оба моих приятеля с первого курса попали в ту самую Чечню, одного постреляли, второй загнулся от поноса в составе, идущем в Грозный, тем и спасся).
Армия вообще уравнивает. Блин, про армию и космос не сегодня =)
Сегодня я понимаю, почему свои пять лет учёбы в универе я за лучшие годы своей жизни считаю: это было некое детство, время открытий, постижение свободы, дополнение той серой деревенской повседневности... Я могу рассказать о том, что привозили мне одноклассники-ученики профтехучилищ, уехавших в город на два года раньше: они поили нас портвейном, и это была свобода в своём примитивном проявлении.
Именно тогда я впервые попробовал алкоголь вне дома. Я навсегда запомнил эти пляшущие заборы, вдоль которых мы из летней кухни шли к клубу на дискотеку. Тоже свобода. Но среди своих, деревенских. И потом, через два года ожидания - универ. Совершенно самостные люди, разные, нетрадиционные, если рассказывать о них сейчас - потеряется нить.
А потом я испугался города, испугался самостоятельности, не захотел в армию, и решил вернуться в деревню. Хотя истинной причиной была надежда на лазейку, она подпортила, конечно. Там в деревне учил детей, и даже немножко поднялся, ибо город, впитавшись, выдавливал меня наверх. Но лазейка была, и не воспользоваться ею был грех. И мы рванули. Это было не шагом назад, это было таким приседанием перед прыжком, перепрыгиванием через ступеньку.
И вот теперь отсюда я имею право критиковать оставшихся на пару ступенек ниже. Держитесь.
